Социализм, которого не было

12.06.2011
Дмитрий Мирончук, Лiва справа

На просторах современной Европы социализма нет и не было, как его не было и не могло быть в странах Варшавского Договора и Советского Союза. Понятие «социализм» ввел в обиход французский журналист, политический деятель и утопист Пьер Леру, но в первую половину XIX века этот термин был лишь сгустком неупорядоченных и непроверенных наукой и практикой идей. Традиции рабочих движений Европы ХIХ века, чаяния социальных утопистов, марксистская и анархистская теории, работа Международного товарищества трудящихся (Первого Интернационала) придали идее социализма его современные формы. Обобщенно социалистами называют всех тех, кто стремится к достижению максимально широкой личной и общественной свободы, равенству прав и возможностей, упразднению сословного и классового деления, общественному контролю производства, рационализации и общедоступности образования и здравоохранения. По совокупному мнению большинства традиционных левых, социализм - это общество гармонии, направленное на обеспечение жизни свободного человека. Обязательным условием его построения считается ликвидация частной собственности на средства производства, наемного труда, а также иерархии и авторитаризма в политических структурах общества. Семь десятков лет советской действительности уверенно проходили под знаменем социализма, который якобы уже построен. Однако ни общественное устройство, ни экономический фундамент этого не подтвердили: с первых лет своего существования Союз пошел дорогой тоталитарного государства, партийной иерархии, государственного бюрократизма, централизированного и авторитарного экономического планирования. Обществом свободного человека, контролируемого человеком ради человека, не говоря уже о «преддверии коммунизма», мягко говоря не пахло. Во все времена трудовых людей просили «потесниться». Но пару раз история знавала исключения, когда собственники внезапно шли на уступки, создавая видимость «национальной» солидарности, но как показала практика - лишь ради своих меркантильных и короткосрочных интересов. На закате XIX века, папа римский Лев XIII выдвинул «неопровержимое доказательство» истинности пути частной собственности и рыночной экономики, в контексте которого по-христиански милосердно заявил об уважении к рабочим, крестьянам и всем прочим трудящимся, назвав свою доктрину «корпоративизмом». Дескать, зачем нужна классовая война? Даешь классовый мир! Рабочие добросовестно трудятся, капиталисты продвигают свои интересы и щедро платят, государство и церковь всевидящим оком всю эту идиллию контролируют. Держава – единая плоть! Идея нашла свое применение. Насильственное, и именно в тех странах, в которых рабочее движение находилось на подъеме. Так, в борьбе олигархии, мелкой буржуазии и клира с набирающей обороты социалистическим движением, консервативные круги Италии, а вслед за ними и Португалии с Австрией, установили внутри страны корпоративную диктатуру. С тех пор мы знаем о фашизме, как наиболее радикальной форме буржуазной реакции на риск остаться без былых привилегий. Несмотря на демонстративный антикоммунизм и официальный «отказ» от классовой борьбы, фашистские режимы старушки-Европы все же имели смелость хвалиться «истинно социалистическими» достижениями своей политики. Так, национал-социалистическая партия Германии уже в самом своем названии содержала оттенок “дружбы» с рабочими и крестьянами, а заполучив в свои руки власть, заявила о тысячелетнем Рейхе благодати и процветания каждого немецкого гражданина, независимо от его классового происхождения и трудовой занятости. А как еще привлечь на свою сторону приверженцев идей социальной справедливости, не потеряв буржуазной сути своей идеологии? Схема заигрывания корпоративизма с «вражескими» идеями, а так же бессовестная эксплуатация левой риторики была характерна как для немецких нацистов, так и для итальянских фашистов, испанских фалангистов, бельгийских рексистов и всех прочих реакционных движений. Наследственная склонность к флирту с социалистическими идеями, кстати, просматривается и у большинства современных ультраправых организаций. Не взирая на все разнообразие и межусобное противорече фашистских режимов, общим костяком выступала все та же старая добрая папская схема: классовая солидарность (диктатура буржуазии и мнимые подачки пролетариату), общий для экономики и политики патернализм (вождь – отец нации, хозяин предприятия – опекун рабочих) и безустанный клерикальный присмотр (вот тут-то католическая церковь и отыгралась на полную со своими вековыми желаними вернуть былое могущество и власть над коронами). Прошли годы, фашизм был осужден и разгромлен, корпоративизм стал чем-то до неприличия дискредитированным, а внимание европейского и североамериканского общества оказалось приковано к кейнсианской школе. Казалось бы, «социализм» навсегда останется ругательством в адрес тоталитарного СССР и его спутников. Но все же этот многострадальный термин зажил новой жизнью. Стараниями популистов, к «социалистическим» были также приближены европейские государства, сумевшие установить достаточно высокий уровень жизни населения и относительную классовую бесконфликтность. Также «социализмом» любили называть политику партийных левых, пришедших к власти, вроде лейбористов в Великобритании и социал-демократов в Германии. А наиболее затасканным примером «европейского социализма» стала Швеция. Так, традиционные формулировки, описывающие ее реалии, это «социализм с человеческим лицом», «функциональный социализм», «социализм, достигнутый эволюционным путем» и прочие несуразицы. История шведского общества сложилась таким образом, что коллективизм и межсословная солидарность стала своего рода традицией в деле достижения экономической выгоды. Столетия торговой и военной экспансии, постепенно угасающей к концу XVIII века, задали Швеции характер замкнутой и изолированной страны, этнический и конфессиональный состав которой был приближен к монолитному. Первая Мировая Война дала возможность неплохо заработать на сырьевых и оружейных поставках воюющим сторонам, а Вторая привила вкус к подобному заработку. Будучи невидимым сырьевым гарнизоном нацистов, Швеция и вовсе разбогатела, а после войны постепенно стала передовым промышленным государством Европы. С приобретенным богатством в нем разобрались очень быстро, решив вложить в дело построения «народного дома» - государства всеобщего благоденствия. Опираясь на уже имеющиеся традиции конформизма и бесконфликтности, родился своеобразный «пакт» между профсоюзами, капиталистами, государственным аппаратом, Социал-демократической партей и СМИ. Имея неплохой «жировой запас» и конформно настроенных граждан, убедить стороны к сотрудничеству стало несложно. Эта договоренность до боли напоминает чаяния папы Льва XIII... но уже в формально протестантской стране. Популистская риторика говорит о «третьем пути», то есть о синтезе капитализма и социализма. А в качестве подтверждения приводятся экономические показатели Швеции вкупе с достижениями вроде высокого и равного для большинства граждан уровня жизни. Но есть несколько «но». Капитализм в своих трех ипостясях – частной собственности, рыночной конкуренции и эксплуатации – формирует общественный базис, который невозможно просто так взять и развернуть на курс «социальной ответственности» путем государственного вмешательства в дела предприятий, повышения налогов, национализацией парочки предприятий, создания социальных гарантий и прочими подачками в угоду не имеющих никакого доступа к контролю общественной жизни рабочим людям. Подобные меры ни коим образом не изменят логики рыночного развития, а будучи членом мирового сообщества, со всеми вытекающими обстоятельствами, обойти стороной изменяющиеся условия не представляется возможным. Единственное, что можно сделать, и с чем шведское социал-демократическое правительство успешно справились, так это построить временную синтетическую систему, в которой кооперативы и частный капитал, государственный сектор и корпорации, профсоюзы и работодатели, правящая партия и электорат, СМИ и их потребители представляют собой «монолитную» массу, решая свои разногласия якобы консенсусно и полюбовно. Все в целях продления жизни Швеции, как «народного дома», то есть «социалистического рая», где правящая партия, капитал и рабочее население прочно связаны друг с другом нитями обязательств и общеобязательных установок. Так, голосуя за любую другую партию, ты ставишь под угрозу «стабильность» страны. Отказываясь посещать курсы обучения взрослых, ты выбиваешься из общей массы и ставишь под угрозу «общественную культуру». Не воспринимая позицию СМИ, ты дестабилизируешь общественное спокойствие, и так далее. Все складывалось так, будто Швеция – однопартийное государство с чиновничьим управлением и тотализирующим контролем. Антиутопия, если бы не то обстоятельство, что это всего лишь следствие сложившейся веками традиции подчиняться и молча работать. Даже при всех прелестях сытой жизни, общественная система Швеции всегда оставалась эксплуататорской, капиталистической в своем основании и бюрократической, авторитарной в своей надстройке. А это значит, что страна будет действовать в интересах частной собственности, когда накопленный «жирок» жирок иссякнет, а мировой рынок угодит в пучину кризиса. Собственно, так и получилось: Советский Союз рухнул, нужда в экономической альтернативе исчезла, и схемой действий шведской элиты стало сворачивание социального государства с дальнейшим его становлением на рельсы неолиберальных реформ. С твердого намерения правительства вступить в Европейский Союз, прославленному «государству всеобщего благоденствия» и «народному дому» настает медленный и уверенный конец. "Экономическая статистика страны наглядно показывает разрыв в уровне доходов населения. Так, богатые собственники уверенно срывают все больший куш. За период с 1991 по 2007 год их состояния выросли на 88% (!). Состояние средних предпренимателей и фермеров увеличивается на 4,4% в год, в то время как доходы рядовых шведов - всего лишь на 15%. Благосотояние больных и вышедших на пенсию растет на каких-то 0,86% в год. Население беднеет за счет роста цен и «либерализации» ранее широко доступных услуг. Растет социальное расслоение и безработица, достигающая к 2010 году рекордных 9%*. «Народный дом» уже давно не тот, а сдерживать экономическое развитие на уровне семидесятых не представляется для элит ни нужным, ни возможным. Не стоит сбрасывать всю вину на один лишь неолиберальный курс государства. Этот вектор - закономерная часть алгоритма всей экономической системы. Скандинавский дворец потерял свои сокровища, но до сих пор находятся те, кто считает Швецию примером для подражания, неким образцом «социальных достижений». Неужели не ясно, что от «социализма с человеческим лицом» осталась лишь правящая партия, беднеющее население да катковая машина бюрократии, в то время как сам «народный дом» давно растаскан на доски?

Жизнь страны глазами СМИ: Общаги Москвы. Было бы за что, совсем бы убили (27.01.2013)   |   Митрохин предлагает переименовать Ленинский - в Проспект Высоцкого (25.01.2013)   |   В Иваново расправились с памятью о победе в войне (24.01.2013)   |   Либералы учатся выговаривать слово "национализаКция" (15.01.2013)   |   Русский рок мёртв, а сибирский панк жив! (10.01.2013)   |